Личное меню

[ddd]

Поваренная Книга Нянюшки Ягг
От автора запрещенных к изданию "Лакомой Отрады"
и "Сказок Нянюшки Ягг Для Маленьких (с картинками)"
КРАТКО О АВТОРЕ

Гита «Нянюшка» Ягг, автор этих трудов – широко известна тем, что пратикует ту смесь практической психологии, здравого смысла и оккультных техник, что в целом зовется ведьмовством.

Ее гений простирается также на правописание, и наши читатели сами увидят, что к правилам орфографии и грамматики миссис Ягг подходит совершенно по-свойски. Насколько знаки препинания вообще присутствуют, она никуда не подходит вовсе, а словно бы издали бросает их в рукописный лист, как дротики в мишень.

Мы взяли на себя вольность пригладить наиболее ухабистые обороты, сохранив – как мы надеемся – аромат оригинала. Касательно этого, мы отметим вопрос о единицах веса и меры в кулинарных рецептах. Нам пришлось, хоть и весьма неохотно, их перевести на язык обычных терминов, ибо Нянюшка Ягг повсюду использует очень специфическую единицу измерения, известную как «маленько» (напр. «Берешь маленько муки, маленько сахару»).

Для этого пришлось маленько… э-э… поэкспериментировать, поскольку «маленько» есть мера, видите ли, маленько сложная. Применительно к муке означает явно больше, чем применительно к соли, однако не обнаруживается такой единицы, как «пол-маленько», хотя иногда упоминается «чуток» (напр. «чуток острого перца»).

Инстинктивно возникает ощущение, что чуток муки больше, чем маленько перца, но – вероятно - меньше, чем чуток сливочного масла, и что «кусок» хлеба - вероятно - пригоршня, но мы не нашли надежного способа для измерения «капелюшечки».

Измерение времени так же оказалось проблемой, поскольку миссис Огг насчет длины и продолжительности выражается весьма туманно (если речь не идет о юмористически-анатомической области). Нам не удалось установить временного эквивалента понятию «покуда», которое является определяющим измерителем. Один редактор предположил, опираясь на эмпирические наблюдения, что в кулинарии «покуда» означает примерно 35 минут. Но в других источниках мы нашли выражения «…и покуда…», обозначающие промежуток до десяти лет, а это немного слишком для того, чтобы масло растаяло. На помощь могло прийти выражение «Пока споешь «Куда жеж Соус Подевался?» но мы не смогли разыскать слова, и в конце концов нам пришлось прибегнуть к скучным традиционным единицам времени.

И последний вопрос о правдоподобии. Нам пришлось подправить ингредиенты во многих рецептах, принимая во внимание то, что их плоскомировые эквиваленты недоступны, несъедобны или еще чего похуже.

Не многие авторы смогут прожить достаточно долгую жизнь, отравляя своих читателей, по крайней мере не в физическом смысле. Взять к примеру различные виды дварфийского хлеба. Толченый кирпич в Великобритании обычно не добавляют в еду, даже в сосиски. Он слишком тверд для зубов. Гранит редко подают людям на блюде. Старинное присловье «пуд грязи съешь, пока помрешь» не преполагает, что этот пуд должен оказаться весь в одной тарелке. К тому же почти вся людская пища, за исключением торта со взбитыми сливками, была задумана не для ведения боевых действий.

Поэтому мы должны признать, что строгое соотвествие было принесено в жертву тому, чтобы у нас оставалось столько же читателей после выхода этой книги, как и до. Мы преследовали цель передать внешний вид и ощущение оригинальной плоскомировой кухни, избегая в то же время всеми способами, ее оригинального вкуса.

ПРЕДИСЛОВИЕ
(от автора)
Не бывало еще дня, как я не радовалась бы, что рождена в Ланкре. Мне знаком тут каждый вершок и корешок, и весь тутошний народ, и смотрю я на эти горы, холмы, леса и долины, и думаю: «Долгонько те двое пробыли в лесочке, надо будет с ее мамой поговорить».

Но уходит ныне много старых обычаев, которые я знала девушкой. В королевстве уже шесть масляных ламп, это про которые я знаю, а в замке устроили самопомойный сортир. Теперь Шон, мой парнишка, который делает у них там всю работу кроме короления, не должен каждую неделю копать новую яму, а вместо этого всего лишь наполнять водой двухсотгалонный бак на вершине башни. Вот он вам Прогресс. Конечно, это все потом оказывается в реке. Поэтому сколько выигрываете в удобствах, столько проигрываете в компосте.

Все это значит, что выпало нам жить во времена перемен, а в такие времена люди ходят вокруг растерянные и неуверенные и обращаются ко мне, ибо я гранд дама, или по-нашему «большая женщина». И задают мне вопросы, которые смущают их разум. То есть: на званом обеде, как по этикету сажать фокусника, который зарабатывает на ярмарках, пуская себе в штаны куницу – так что в наших краях он человек весьма уважаемый – его сажать или не сажать рядом с дочкой, у которой папа однажды навешал по ушам второму сыну графа? Вот с такими запутанными проблемами хозяйка из общества сталкивается каждый день. И нужен Опыт, чтобы их распутать и при том посадить фокусника на стул с мягкой подушкой, ибо человек же страдает во имя своего Искусства.

Меня спрашивают: как правильно будет обращаться к герцогу? И снова укажу: здесь вся тонкость в деталях. Скажем, когда надо придержать ворота и в руки вам вроде как плывут полдоллара, то «Хороший денек, ваша милость». А если вы только что запалили его родовое гнездо и толпа бьет окна, более подобает обратиться к нему: «Ты, собака лживая и вонючая». Это все вопрос тонкостей.

Ко мне все время приходят с вопросами – как называется десятая годовщина свадьбы и к удаче ли будет сажать бобы во вторник. Понятно, что у нас об этом спрашивают: по всем традициям уж мы-то, ведьмы, полные хроники. Хотя, как я смотрю, молодые барышни не спешат мотать это на ус, они спешат и падают мотать всякие свечи, счастливые кристаллы и тому подобное. Мне думается - сколько же в этих кристаллах счастья после того, как их обломали, накололи да пустили по рукам? Не доверяю всем этим оккультным штучкам. Никогда не знаешь, кто их использовал до тебя.

Пишут в наши дни куда больше, чем в мои молодые годы, и думаю: напишу-ка я о маленьких намеках и подсказках, что помогают перебраться через рытвины и кочки на тропе, которая есть жизнь. Я тут особо налегла на рецепты, потому что в жизни много чего крутится вокруг еды. Фактически, хорошие манеры начали у людей случаться после того, как мамонты были перебиты, и к обеду не стало такого большого куска, чтобы за него могли усесться все сразу. Хороший обед – это хорошие манеры.



КУЛИНАРНАЯ ФИЛОСОФИЯ НЯНЮШКИ ЯГГ
(от автора)
Тот, кто говорит, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, лишь показывает свое невежество в области анатомии, да впрочем и во всех остальных областях, если только он не объясняет, как заколоть мужчину, а делать это и вправду лучше снизу вверх и под ребра.

Увы, мир несовершенен и для молодой женщины будет весьма предусмотрительным и полезным хорошенько освоить все те хитрости, что не позволят слабовольным мужчинам сбиться с пути истинного. И умение вкусно готовить тоже может пригодиться (шучу-шучу, ничего серьезного!).

Говорят, что искусство ведения домашнего хозяйства кануло в прошлое. Говорят, что навыки, бывшие когда-то популярными во всех слоях общества, преданы забвению. А все потому, что люди нынче помышляют лишь об удовольствиях – им бы мяч погонять, да книгу почитать или в тиятр сходить. И все помыслы у них о развлечениях. А вот когда я была молодой, то нам на подобные глупости просто не хватало времени.

Даже моя собственная бабуля знавала как сготовить пирог из воробьев, когда наступали тяжкие времена (ну да, он немного похрустывал на зубах, раз уж на то пошло). Но в нынешние то дни, попробуйте дать поросенка доброй части нашенских хозяек, и у них после готовки останутся отходы! Да моя бабуля просто в гробу бы перевернулась.

Почему-то вдруг стало считаться, что ведение домашнего хозяйства, занятие не настоящее. А я вот вспоминаю кухню моей матушки, как там все кипело да булькало, пропитывалось да мариновалось, вымачивалось, просаливалось и процеживалось. Так запахи там стояли всамделишные. Матушка моя говаривала, что любой дурак сможет заработать шесть пенсов в неделю у мистера Цыпы, а вот попробуй-ка растяни их на неделю, чтобы накормить девятерых детей – вот это настоящий подвиг. Ежели хотите знать, с чего крестьяне выращивают таких жирных свиней, гигантские тыквы, огромные кабачки и такой пастернак, что с него хоть забор городи, я вам отвечу. Это для того, чтобы на всех хватило. Забудьте о витаминах и минералах, что вам действительно нужно в тарелке, так это количество, а не качество.

Слыхала я, что люди в Анк-Морпорке поговаривают о «здоровом питании». Но кто так говорит? В основном мужчины. Я против мужчин ничего не имею. Совсем даже наоборот. Вот только готовить то они и не умеют. Ох, конечно, они могут создавать кулинарные изыски. Поместите их в огромную кухню с поварами и поварятами, чтобы было, на кого орать, и они смогут поджарить яйцо и красивенько выложить его на тарелочку с какой-нибудь гадостью, украсив веточками того и этого. Но попробуйте, предложите им готовить каждый день для целой оравы прожорливых детей, имея шесть пенсов в неделю, так им сразу плохо сделается. Может, где и есть мужики, способные на такое, но когда я слышу о чьем-то муже, занимающемся готовкой, так сразу понимаю, что он небось обзавелся рецептом из чего-то дорогущего и два раза в год это готовит. А затем оставляет грязные кастрюли в раковине, якобы «отмокать».

Теперь я, так сказать, жена со стажем, и я знаю что к чему во всех этих бабушкиных сказках. Например сказочка, что хорошую стряпню встретишь только в домах богатых и знатных. Это все глупости. Хорошая еда зависит вовсе не от того на каком расстоянии от ножа ты кладешь вилку, и не от того, стоят ли на столе лебеди, вырезанные из масла, и серебряная солонка в виде «Битвы при Псевдополисе». Все зависит от качества продуктов и от их количества. И не говорите мне о золотых тарелках – если вы в состоянии разглядеть, из чего сделана тарелка, значит порции слишком малы.

Пришло время для книги с добрыми, честными рецептами, годными для номральных людей. Но если честно, кулинарные книги и вполовину не так полезны, как повара, знающие свое дело и способные приготовить блюда из чего угодно. Вот потому-то Орлейская и Агатейская кухни пользуются такой популярностью – ведь они зародились в тех краях, где вся приличная жратва уже была кем-то съедена и хочешь-не хочешь, изыскивай возможности питаться тем, на что обычно и не посмотришь. Никто не станет придумывать рецепт супа из акульих плавников лишь потому, что им захотелось его попробовать.

Однако, зачем же поворачиваться спиной к старым, добрым кулинарным традициям Ланкра и равнин Сто? Они так же хороши, как и в любом другом месте на Диске, а уж я то это знаю, потому как сама там побывала и попробовала. Если даже в заграницах и применяют усовершенствованные кулинарные приемы (я не говорю, что они и вправду применяют), почему же народ в Сто Гелите, Скроуте, на Бритвенном Хребте и в Дурном Заду должен мириться с единственным способом приготовления – варкой и единственной пряностью – шалфеем?

Сама по себе готовка, запахи пищи - жареного лука, яблочного пирога с корицей, поджаривающегося мяса – все это также является частью наслаждения едой. Разумеется, наслаждение будет еще больше, если вы сами не готовите. У меня полно дочек и невесток и все они живут поблизости, а я всегда поддерживаю точку зрения, что во всякий прием пищи надо отклыдывать в тарелочку и для Нянюшки. И ведь никто не скажет, что я когда-либо отказывалась от добавки. И все они хорошие поварихи, потому что я сама их обучала и если они не справлялись, то так им в лицо и говорила.

Распространению хорошей кулинарии кроме всего прочего, мешает и то, что повара обычно любят держать свои рецепты в секрете. Рецепт передается в семье, от поколения к поколению, ревностно сохраняясь от посягательств чужаков. И я чрезвычайно рада, что с божьей помощью мы заполучили рецепты со всего Диска – от миссис Колон, жены сержанта Фреда Колона из анк-морпоркской городской стражи, от Наверна Чудаккули, Аркканцлера Незримого Университета, от нашего же собственного короля Веренса Второго Ланкрского. И от многих других. Просто изумительно, чего можно добиться с помощью капельки обаяния и моря вымогательства.

Трудно понять, к каким категориям эти рецепты относятся, особенно если некоторые из них едва могут считаться пищей, но я приложила все усилия и поместила их в следующем порядке: Первые блюда, Вторые блюда, Разнообразные закуски (и некоторые из них ну очень разнообразные), Пуддинги и Разнообразные сладости. Кулинарию гномов стоит поместить в отдельном месте, может вместо якоря на корабле.

Так начнем же с первого блюда, что так легко может стать последним, если не отнестись к нему с должным вниманием.



Терри Пратчетт - редактор, корректор и некорректный составитель.

[ddd]

Матушка Ветровоск и поваренная книга Нянюшки Ягг

Раздался неуверенный стук в дверь. Это был Шон Ягг, младший сын нянюшки и единственный представитель всех общественных служб Ланкра. На данный момент к его лацкану был приколот значок почтальона; процесс доставки почты в Ланкре заключался в том, что Шон снимал мешок с письмами с гвоздя, куда его вешал возчик почтовой кареты, и потом, когда у него появлялось свободное время, разносил почту по домам. Хотя многие ланкрцы сами являлись к мешку и брали себе то письмо, которое понравится.

Приветствуя матушку Ветровоск, Шон уважительно прикоснулся к шлему.

— Сегодня много писем, мам, — произнес он, обращаясь к нянюшке Ягг. — Э-э. И все они адресованы… Э-э… В общем, ты лучше сама посмотри, мам. — Он протянул нянюшке кипу конвертов.

— Ланкрской Ведьме, — громко прочитала она.

— Стало быть, это мне, — твердо заявила матушка Ветровоск и взяла письма.

— Гм. Мне, пожалуй, пора, — нянюшка попятилась к двери.

— Ума не приложу, и кому это пришло в голову писать мне, — произнесла матушка, вскрывая один из конвертов. — Но слава такая штука, быстро разносится по земле…

Матушка сосредоточилась на тексте.

— «Дарагая Ведьма, — прочла она, — пишу, штобы сказать тебе, как мне панравился рицепт Знаменитаго Марковноустричново Пирога. Мой муж…»

Нянюшка Ягг успела преодолеть только половину расстояния до тропинки, как вдруг ее башмаки налились страшной тяжестью, пригвоздив нянюшку к земле.

— Гита Ягг, а ну, немедленно вернись!

*************************************

Взгромоздившись на скрипучий табурет, нянюшка Ягг сняла с верхней полки продолговатый, завернутый в бумагу предмет.

Матушка, скрестив руки на груди, следила за ее действиями суровым взглядом.

— Дело-то в том, — щебетала нянюшка, чувствуя, как этот взгляд пронизывает ее насквозь, — что мой последний муж, он однажды, как сейчас помню, это было после обеда, так вот, однажды он и говорит мне: «Знаешь, мать, а ведь стыдно было бы, если бы все твои знания ушли вместе с тобой — то есть когда ты уйдешь. Почему бы тебе не перенести что-нибудь на бумагу?» И с тех пор время от времени я что-то калякала на бумажках, а потом вдруг подумала: неплохо бы сделать все это красиво —…..ну и отослала свои записи в Анк-Морпорк, там есть такие специальные люди, которые возятся с ещегодниками, и прикинь, взяли с меня всего ничего, а недавно прислали вот это, лично мне нравится, на славу постарались, ты сама посмотри, какие аккуратненькие получились буквочки…

— Так ты, стало быть, книжку написала! — не ослабляя интенсивности взгляда, прокомментировала матушка.

— О, это так, сборничек рецептов, — откликнулась нянюшка смиренней некуда. Таким голосом обычно просят у суровых судий о снисхождении.

— Да что ты смыслишь в стряпне? Ты ведь в жизни ничего не готовила.

— Неправда, у меня тоже есть фирменные блюда.

Матушка перевела свой испепеляющий взор на здоровенный том, что возлежал теперь у нее на руках.

«Радость Домовводства», — громко прочла она. — Автор — Ланкрская Ведьма. Ха! А почему ты собственное имя на обложку не поставила? На книгах надо ставить имя настоящего автора, чтобы все знали, кто написал этот бред.

— Это мой псевдотический ним, — объяснила нянюшка. — Господин Козлингер, ну, тот самый, главный по ещегодникам, сказал, что так будет гораздо таинственнее, а людям нравится таинственность.

Матушка перевела взгляд-буравчик на надпись внизу обложки. Там очень маленькими буквами было написано: «СХХVIIое Пириздание. Продано Более Двацати Тысятч Икзимпляров! Мы Исдаем Синсации. Пол Доллара».

— И ты послала им деньги, чтобы они напечатали эту чушь?

— Так, пустяки, пару долларов, — махнула рукой нянюшка. — Но ты посмотри, работа какая! А кроме того, деньги мне потом вернули. Даже с лихвой — они обсчитались на три доллара в мою пользу.

Матушка Ветровоск инстинктивно не доверяла книгам, но цифрам не доверяла еще больше. Она пребывала в глубоком убеждении, что все написанное, скорее всего, чистое вранье, а стало быть, и цифры грешат тем же самым. Кроме того, именно к цифрам обычно прибегают люди, вознамерившиеся вас обсчитать.

Беззвучно шевеля губами, матушка размышляла о цифрах.

— О, — наконец сказала она очень тихим и спокойным голосом. — И на этом все? Больше ты этому Козлингеру не писала?

— Боги упаси. Иначе мне бы пришлось отдавать лишнее. Целых три доллара, не забывай! А их бы обязательно потребовали взад.

— Ну да, ну да, понимаю…

Матушка все еще пребывала в мире цифр. Она пыталась сообразить, сколько это может стоить — сделать такую книжку. Вряд ли особо много: есть ведь нечто вроде печатных мельниц, они и выполняют за вас всю работу.

— В конце концов, три доллара это тебе не хухры-мухры, — нарушила ход ее размышлений нянюшка.

— С этим я абсолютно согласна, — ответила матушка. — У тебя случайно не найдется карандаша? Ты ведь у нас грамотная, книжки строчишь!

— У меня есть грифельная доска.

— Давай сюда.

— Просто держу ее под рукой. Вдруг увижу во сне какой-нибудь особый деликатес, чтобы тогда проснуться и сразу записать рецепт. Ха-ха.

— Ха-ха, — неопределенно откликнулась матушка.

Грифель заскользил по серой досточке. Бумага тоже должна что-то стоить. И наверняка продающему книгу надо заплатить пару пенни… На доске принялись выстраиваться столбики угловатых цифр.

— Давай я еще чайку приготовлю, а? — предложила нянюшка, явно испытывая облегчение от того, что все так благополучно закончилось.

— Гм-м-м? — промычала матушка. Внимательно изучив результат, она дважды подчеркнула его. — Но ты ведь получила удовольствие? — вдруг спросила она. — Ну, то есть от своей писанины?

Из-за двери, ведущей в буфетную, высунулось радостная голова нянюшки Ягг.

— О да! — воскликнула нянюшка. — Деньги для меня не важны,

— А считать ты никогда не умела? — с той же задумчивостью продолжала матушка, обводя итоговую цифру в кружок.

— Эсме, ты ведь меня знаешь, — весело чирикнула нянюшка. — Терпеть не могу эти задачки. Сколько будет, если от двух фартингов отнять одну миску с бобами…

— Ну и хорошо. Потому что, согласно моим расчетам, господин Козлингер должен тебе гораздо больше, чем три доллара. Это если по-честному.

— Не в деньгах счастье, Эсме. Главное — здоровье, а остальное все…

— Итак, согласно моим расчетам и если по-честному, он должен тебе от четырех до пяти тысяч долларов, — так же спокойно произнесла матушка.

В буфетной что-то грохнуло.

— В общем, хорошо, что для тебя счастье не в деньгах, — рассуждала матушка Ветровоск. — Иначе тебе было бы совсем кисло. Ну, то есть если бы для тебя деньги что-то значили.

Из-за края двери вынырнуло бледное лицо нянюшки Ягг.

— Не может быть!

— Четыре-пять тысяч — это очень приблизительно. Скорее всего даже больше.

— Да быть того не может!

— Просто берешь цифры, складываешь, вычитаешь, делишь…

Нянюшка Ягг, охваченная благоговейным ужасом, взирала на собственные пальцы.

— Но это ведь целое…

Она прервалась. «Состояние» — единственное слово, которое сейчас приходило ей на ум, но оно несколько не соответствовало ситуации. Ведьмы не оперируют понятиями рыночной экономики.

И, честно говоря, не только ведьмы — все население Овцепиков живет себе поживает и даже не подозревает о том, что где-то существует такая штука, как экономика. Пятьдесят долларов тут уже считаются целым состоянием. А сто долларов — это, это… это два состояния.

— В общем, это очень много денег, — слабым голосом закончила нянюшка. — Что бы я стала делать с такими деньжищами?

— Откуда мне знать? — пожала плечами матушка Ветровоск. — А с тремя долларами ты что сделала?

— Положила в копилку на камине, — ответила нянюшка Ягг.

Матушка одобрительно кивнула. Подобную финансовую политику она одобряла.

— Честно говоря, ума не приложу, и чего столько шуму из-за какой-то поваренной книги, — добавила она. — Обычный сборник рецептов, ничего осо…

В комнате воцарилась тишина. Слышно было лишь, как нянюшка Ягг переминается с ноги на ногу.

— Гита, это ведь самый обычный сборник рецептов? — наконец произнесла матушка голосом, исполненным подозрительности и еще более зловещим от того, что матушка сама еще не совсем поняла, что именно тут не так.

— О да! — поспешила ответить нянюшка, упорно избегая матушкиного взгляда. — Да. Обычные рецепты и все такое. Да.

Матушка буравила ее взглядом.

— Только рецепты?

— Да. Конечно. О да. Ну и… кое-какие кулинарные анекдотцы.

Матушка не сводила с нее глаз. В конце концов нянюшка сдалась.

— Э-э… Посмотри рецепт под названием Знаменитый Морковно-Устричный Пирог, — произнесла она. — Двадцать пятая страница.

Матушка зашелестела страницами. Ее губы начали беззвучно проговаривать буквы. А потом:

— Понятно. Что-нибудь еще?

— Э-э… Алтеевые Пальчики с Корицей… Семнадцатая страница.

Матушка прочла и этот рецепт.

— И?

— Э-э… Сельдереевый Восторг… Десятая страница.

Матушка ознакомилась и с этим.

— Лично меня этот твой рецепт в восторг не привел, — произнесла она. — Дальше.

— Э-э… Ну, еще Забавные Пудинги и Натортные Украшения. Они все собраны в главе шестой, там можно читать подряд. Я их даже проиллюстрировала.

Матушка обратилась к шестой главе. Пару раз ей пришлось перевернуть книгу вверх ногами.

— Ты про что сейчас читаешь? — поинтересовалась нянюшка Ягг.

Как-никак, она ведь была автором, а нет на свете такого автора, который бы не жаждал поскорее узнать реакцию читателей.

— Про Клубничную Выкрутку.

— А-а! Очень смешная штука.

Однако матушке, судя по всему, было не смешно. Она аккуратно закрыла книгу.

— Гита, — сказала она, — ответь мне на очень важный вопрос. Есть ли в этой книге хоть одна страница, хотя бы один рецепт, который так или иначе не был бы связан с… известным процессом?

Нянюшка Ягг, красная, как яблоко, надолго задумалась.

— Овсянка, — наконец произнесла она.

— Неужели?

— Да. Э-э. Хотя, пожалуй, нет, туда ведь надо добавлять мою специальную медовую смесь, а поэтому…

Матушка перекинула пару страниц.

— А что ты скажешь на это? Невинные Пампушки?

— Ну-у-у, готовить ты их начинаешь как самые невинные пампушки, — нянюшка снова начала переминаться с ноги на ногу, — но потом они превращаются в Искусительные Булочки.

Матушка опять принялась рассматривать обложку. «Радость Домовводства»…

— И ты все это собрала и послала в Анк-Морпорк?

— Как-то само собой получилось, честно.

Нельзя сказать, что матушка Ветровоск была ветераном на полях любовных сражений. Скорее, она выступала в роли стороннего зрителя, внимательно наблюдавшего за происходящим со стороны, и поэтому была в курсе всех правил. Ничего удивительного, что книжонка идет нарасхват, как пирожки с пылу с жару. Какой рецепт ни открой, везде говорится, как этого пылу-жару поддать. Странно, что страницы не жгутся.

И автором значится некая «Ланкрская Ведьма». А дольнему миру — и нечего тут скромничать — прекрасно известно, кто есть Ланкрская Ведьма. Стало быть, книгу написала матушка Ветровоск.

— Гита Ягг, — зловеще произнесла она.

— Да, Эсме?

— Гита Ягг, посмотри мне в глаза.

— Прости меня, Эсме.

— Здесь написано «Ланкрская Ведьма».

— Я не подумала, Эсме.

— Ты немедленно отправишься в город, встретишься с господином Козлингером и прекратишь это безобразие, ясно? Я не хочу, чтобы люди смотрели на меня и думали о Банановом Изумлении. Более того, я не верю в Банановое Изумление. А еще мне бы очень не хотелось, чтобы, когда я иду по улице, вслед мне неслись всякие скользкие шуточки о бананах.

— Да, Эсме.

— Поэтому для верности я отправлюсь с тобой.

— Хорошо, Эсме.

— И мы поговорим с этим человеком о твоих деньгах.

— Ладно, Эсме.

— Заодно заглянем к молодой Агнессе, посмотрим, все ли у нее в порядке.

— Конечно, Эсме.

— Но действовать нужно дипломатично. Нам ни к чему, чтобы люди думали, будто мы суем нос в чужие дела.

— Разумеется, Эсме.

— Я никогда не совала свой нос в чужие дела, в этом меня никто не упрекнет.

— Нет, Эсме.

— Ты хотела сказать: «Нет, Эсме, в этом тебя никто не упрекнет» ? Я правильно поняла твою реплику?

— О да, Эсме.

— Ты уверена?

— Абсолютно уверена, Эсме.

— Отлично.

Матушка выглянула в окно, окинула взглядом умирающие листья, серое небо и с удивлением почувствовала, что ее тоска куда-то подевалась. Всего лишь накануне будущее казалось мрачной бездной одиночества. А сегодня оно сулит множество изумления (пусть даже и бананового), ужасы, всякие опасности…

Разумеется, не матушке Ветровоск, кому-то другому.

Нянюшка Ягг, снова скрывшись в буфетной, тихонько улыбнулась сама себе.




Отрывок из:
Терри Пратчетт, Маскарад

Прикрепленные файлы

 granny2.jpg.rZd.90801.jpg ( 71,26 килобайт ) Кол-во скачиваний: 477